вернёмся к началу?

3 февраля.

Весь вчерашний день был занят на партийной конференции ВВС. Конференция прошла гладко, ораторы умело обходили то, что думали, — довольствуясь только тем, о чем можно сказать, не вызывая большого переполоха. Меня все время подмывало выступить и рассказать о наших космических неурядицах, но, пожалуй, я хорошо сделал, что не выступил: реальной помощи не получил бы, а лишь вконец испортил бы отношения с вершителями судеб космических исследований, что отрицательно сказалось бы на деле.

В последние дни мне несколько раз звонили Г.А.Тюлин и Главный конструктор лунников Георгий Николаевич Бабакин — оба просили подключить ЦНИИ-30 (Иоффе) к новой работе Бабакина, связанной с возвращением с Луны на Землю автоматического устройства весом 40—50 килограммов. Я обещал выполнить их просьбу: работа Бабакина полезная, хотя она и опоздала минимум на 2—3 года. Сейчас, когда мы уже сделали две попытки облета Луны кораблем Л-1 с возвращением его на Землю (правда, обе попытки были неудачными из-за отказов в ракете УР-500К), когда идет подготовка пусков целой серии подобных кораблей, не совсем разумно возвращаться к тому, что должно было предшествовать процессу создания кораблей Л-1: подобные мероприятия можно объяснить только непродуманностью наших программ и планов освоения космоса.

6 февраля.

Больше двух часов беседовал один на один с В.П.Мишиным. Встреча была полезной: мы уточнили сроки готовности кораблей «Союз» и Л-1, даты их пусков и сроки ввода в строй тренажеров и стендов. Особенно внимательно мы рассмотрели состав экипажей для «Союза» и Л-1.

Длительное время (почти год) Мишин настаивает на включении К. П. Феоктистова в состав первого экипажа «Союза» в качестве командира активного корабля. Мы (ВВС и МО) категорически возражали и возражаем против участия Феоктистова в полете на «Союзе» из-за его слабого здоровья и плохого самочувствия в полете на «Восходе». Кроме того, имеется решение ЦК КПСС и правительства, согласно которому командирами космических кораблей должны назначаться только космонавты из военных летчиков, да и в интересах обороны страны МО больше, чем промышленность, нуждается в кадрах командиров кораблей, обладающих опытом стыковки в космосе. Мишин, по-видимому, все-таки понял, что ему вряд ли удастся протолкнуть кандидатуру Феоктистова, и в сегодняшней беседе он впервые начал употреблять выражение «если Феоктистов не полетит...» Мы договорились о назначении экипажей для «Союза» в таком составе: первый экипаж — Феоктистов, Береговой, Волынов, Хрунов, Елисеев; второй экипаж — Шонин, Николаев, Горбатко, Кубасов. В этот список Феоктистов включен условно: в ближайшие дни его кандидатура будет рассматриваться на медицинской и Государственной комиссиях. В случае, если кандидатура Феоктистова не пройдет, Мишин предложил назначить командиром активного «Союза» инженера Елисеева. В этом экспромте сказался весь Мишин: до пуска осталось 2—3 месяца, Елисеев уже год готовится к выходу в открытый космос, а командиром активного корабля он ни одного дня не готовился, и, не имея летной подготовки, он в сравнении с Береговым (по опыту полетов и испытаний) выглядит как котенок перед львом. Но все это мало смущает Мишина, и он готов драться за кандидатуру Елисеева. Я сказал, что подготовить Елисеева к роли командира корабля за три месяца нельзя, но все же обещал рассмотреть это предложение Мишина и дать ему официальный ответ.

Нашу просьбу о создании учебного космического корабля Василий Павлович воспринял хорошо и обещал поддержать ее. Все другие наши предложения по техническим вопросам (тренажеры, оборудование кораблей и прочее) он в основном принял и обещал рассмотреть их в недельный срок. А вот по составу экипажей Л-1 мы не сумели договориться. Пришли к согласованному решению, что командирами кораблей Л-1 будут Леонов, Быковский, Попович и Волошин, но вопрос о членах экипажей остался открытым. В настоящее время на эту роль готовятся Макаров, Воронов, Артюхин, Рукавишников, Севастьянов и Ершов, но ни один из них не имеет опыта орбитальных полетов, без которого их нельзя включить в состав экипажей, предназначаемых для облета Луны. Я настойчиво просил Василия Павловича продумать возможность участия этих товарищей в орбитальных полетах. По графику Мишина, начиная с марта и до конца этого года, должны ежемесячно выполняться полеты (технологические и пилотируемые) кораблей «Союз» и Л-1. Согласно этому графику в 1968 году в космосе должны побывать 16—18 человек. Думаю, что такое намерение невыполнимо, но 6—10 человек, пожалуй, смогут подняться в космос.

В ходе беседы было немало острых моментов, когда мне хотелось высказать Мишину всю правду о его скоропалительных решениях, непродуманных предложениях и грубых промахах, но я, зная, что это может принести больше вреда, чем пользы, заставлял себя сдерживаться и тем самым удерживал и Мишина от новых ошибок. Мишин несколько раз пытался расхваливать своих кандидатов в экипажи (особенно Феоктистова и Елисеева) и плохо отзывался о Быковском, Береговом и других военных космонавтах. У меня не было желания раздувать перед Мишиным недостатки его протеже — в основном, они очень хорошие ребята, и не их грех, что они не так здоровы, как военные космонавты, и что мы комкаем их подготовку, пытаясь за месяцы сделать то, на что требуются годы. Но не заступиться за Быковского и Берегового я не мог и сказал Мишину: «Василий Павлович, вы плохо знаете космонавтов, неверно оцениваете их возможности, и это приносит вред делу». В общем, расстались мирно, но без уверенности, что сумеем дружно и хорошо работать.

8 февраля.

Сегодня мне позвонил полковник в отставке Долгополов, который в свое время был инструктором-летчиком на Каче (Качинская военная авиационная школа летчиков — Ред.) и обучал полетам Вершинина, Жигарева и других больших руководителей ВВС. С Долгополовым мы вместе работали в ДОСААФ, у нас с ним сложились хорошие взаимоотношения. Долгополов сообщил, что его вызывает к себе Главный маршал авиации Вершинин и просил совета, как ему с ним держаться. Я ответил: «Как инструктору с курсантом». Долгополов: «Вы все шутите, ведь я тридцать лет его не видел». Я: «Приезжайте. Ручаюсь, что встреча будет прекрасной. Вы поплачете вместе, займетесь воспоминаниями, а я вас в это время сфотографирую».

В разное время, но по одному и тому же вопросу заезжали Гагарин и Титов. Оба доложили, что готовятся 19 февраля защищать дипломные работы в Академии имени Жуковского. В этом году Гагарин и Титов будут много летать: Гагарин восстановится как летчик первого класса и займется руководством летно-космической подготовки в ЦПК, а Титов будет заканчивать свое оформление в качестве летчика-испытателя и кандидата на облет орбитального самолета Микояна.

10 февраля.

Состоявшаяся вчера встреча Долгополова с Вершининым прошла замечательно. Главком, зная о моих хороших отношениях с Долгополовым, пригласил на встречу и меня, а я попросил его пригласить генерала Кутасина — одного из ветеранов Качинской школы. Вершинин с большой благодарностью вспоминал всех своих качинских учителей, дал высокую оценку методике обучения, дисциплине и порядкам в школе. Он сказал, что Качинское летное училище было и остается одним из лучших училищ ВВС. Обращаясь к Долгополову, Вершинин спросил: «А помнишь, как после одной из проверок моей техники пилотирования ты сказал, что если я буду так летать, то обязательно разобьюсь?» Помолчав с полминуты, он добавил: «Я на всю жизнь запомнил этот урок, и, наверное, только поэтому не разбился...» В конце встречи мы сфотографировались на память.

Был в ЦПК, утвердил персональный состав групп «Союз», «Л-1», «Алмаз» и «7К-ВИ», провел совещание руководящего состава Центра и приказал переформировать отряды космонавтов. Сейчас в ЦПК три отряда:

1-й отряд (Л-3, Л-1, «Союз») — командир отряда Николаев;

2-й отряд («Алмаз», 7К-ВИ) — командир отряда Попович;

3-й отряд (слушатели) — командир отряда Никерясов.

12 февраля.

Вчера ездил на дачу один, Муся не могла поехать из-за болезни внуков — Оля и Коля уже несколько дней гриппуют. Ходил на лыжах (снегу за городом очень много). Зима в этом году свирепая, с большими и длительными морозами (по ночам до минус 30 градусов). Пожалуй, это самая холодная зима за все послевоенные годы.

Генерал Горегляд и полковник Смирнов доложили о заседании экспертной комиссии по кораблю Л-1. Судя по их докладам, Мишину удалось подмять под себя академиков Ишлинского, Петрова и других членов комиссии (кроме военных) и вытравить из акта экспертизы все острые моменты. Я согласен с тем, что переделывать сейчас весь корабль не имеет смысла (на это уйдет два-три года), — надо готовить полет на имеющемся корабле без существенных и длительных переделок. Но надо идти в полет с открытыми глазами, зная, что риск его велик, что корабль далек от совершенства и что вероятность полного успеха полета небольшая. Окончательную оценку качества корабля можно будет дать только после восьми технологических пусков. Мы уже провели четыре таких пуска, и только два из них были успешными. Будем верить, что четыре предстоящих беспилотных пуска корабля Л-1 пройдут успешно.

15 февраля.

К.А.Керимов сообщил мне вчера по телефону о том, что Тюлин и Мрыкин серьезно больны и в ближайшие две-три недели рассчитывать на них не приходится. На полигоне, как сказал Керимов, все будет подготовлено к пуску Л-1 в первой половине марта — нужен председатель Государственной комиссии. Керим Алиевич назвал трех наиболее вероятных кандидатов на эту должность: Келдыш, Руденко, Каманин. Я высказался за кандидатуру маршала Руденко, и Керимов согласился с моим мнением. Сегодня я говорил по этому поводу с Руденко: он в принципе не возражает возглавить Госкомиссию, но прежде намерен посоветоваться с Вершининым и Гречко.

Звонил В. Н. Челомей и просил при очередном пуске Л-1 заснять с самолетов старт ракеты УР-500К. Челомея беспокоят две последние аварии ракеты: он не совсем уверен, что выявлены все ее дефекты, и надеется, что контроль с воздуха поможет обнаружить возможные локальные взрывы в процессе ее подъема. Я дал согласие выделить для этой цели 2—3 самолета и наиболее подготовленных кинооператоров.

Звонил Гагарин. Он просит о том, чтобы при защите 17 февраля его и Титова дипломных работ было поменьше парадности. Я целиком с ним согласен и уже отказал ТАСС, радио и редакциям газет в допуске на защиту их корреспондентов. Приказал генералу Кузнецову ограничить допуск на защиту узким кругом лиц из академии и Центра.

А еще сегодня звонила Валентина Терешкова. Она ходатайствовала о допуске ее подопечных — Татьяны Кузнецовой и Ирины Соловьевой — к участию в парашютных соревнованиях. Соревнования состоятся 17 февраля, а Соловьева и Кузнецова не прыгали с парашютом с августа прошлого года. Пришлось сказать Вале, что она просит о невозможном и поступает как старшая женской группы космонавтов неправильно, ходатайствуя об участии в соревнованиях Кузнецовой и Соловьевой, имеющих длительный перерыв в прыжках. Валя оправдывалась тем, что они чемпионы, мастера спорта и имеют сотни выполненных ранее прыжков с парашютом. Я сказал ей на это, что сейчас в Гренобле находятся сотни наших мастеров спорта, и мы каждый день видим их провалы (коньки, лыжи, танцы на льду и т. д.).

17 февраля.

На заседании НТК Генерального штаба вчера обсуждалось предложение Главного конструктора В.П.Мишина: не строить корабль 7К-ВИ, а вместо него построить военно-исследовательский корабль на базе «Союза». Соответствующее письмо подписано В.П.Мишиным и Д.И.Козловым — Главным конструктором 7К-ВИ. Мишин «изнасиловал» Козлова и заставил его подписать «отречение». Сложилась очень трудная обстановка: все военные выступают за строительство 7К-ВИ, но Главный конструктор корабля сам отказался от него, и теперь нам некого и нечего защищать от нападок Мишина. На вчерашнем заседании Алексеев, Юрышев, Гайдуков и другие генералы были готовы защитить Козлова и его корабль, но Козлов, отказавшийся от своего детища, поставил всех нас в глупейшее положение. Между прочим, разговаривая сегодня с Козловым по телефону (он в Куйбышеве), Павел Попович спросил его, будет ли он драться за свой корабль, на что тот ответил: «Если бы мне дали возможность работать, я бы построил 7К-ВИ, но сам я выступать в его защиту не могу — меня дважды вызывал министр Афанасьев и приказал не подводить Мишина».

В своем выступлении на вчерашнем заседании в Генштабе я сказал, что предложение Мишина подводит мину под всю нашу программу военных исследований в космосе: оно направлено не только против 7К-ВИ, но и против «Алмаза». Мишин стремится сохранить свою монополию на создание пилотируемых кораблей и делает все, чтобы помешать развитию новых баз для их строительства у Козлова и Челомея. Он идет на прямой обман, заверяя военных в том, что его корабль будет лучше, надежнее и дешевле 7К-ВИ. Мишин забывает, что по первому решению ЦК КПСС корабль 7К-ВИ должен был летать уже в 1967 году, а по второму решению (и по обещанию Козлова) он должен подняться в космос до конца 1968 года. Но из-за безответственного отношения Мишина к военным исследованиям и плохого контроля ЦК (Устинов) за исполнением своих решений 7К-ВИ не будет построен и в 1969 году. Мишин обещает (в сотый раз!) построить новый корабль к будущему году, но я уверен, что это обещание, как и сотни других, он не выполнит, а самое главное — мы не получим корабль 7К-ВИ и лишь потеряем впустую два-три года. В такой ситуации добиться восстановления работ над 7К-ВИ можно было бы только через обращение в ЦК КПСС. Я предложил НТК Генштаба просить маршала Гречко поставить этот вопрос перед ЦК и добиваться выделения предприятия Козлова в самостоятельное КБ (сейчас оно является филиалом ЦКБЭМ). Все присутствующие поддержали в принципе мое предложение, но никто не высказал намерения лично драться за такое решение, а генерал Алексеев выразил опасение, что КБ Козлова сейчас самостоятельным не сделают из-за большой его загрузки тематикой «Н-1 — Л-3».

Итак, военные снова капитулировали перед Мишиным, согласившись с его вреднейшими предложениями. Я выступал и выступаю против такой капитуляции, но теперь у меня уже нет никакой уверенности в том, что ВВС смогут пробить брешь в позиции Мишина, поддержанной МОМ, ВПК, ЦК и Министерством обороны. Да, Мишин пока продолжает одерживать победы на Земле и наращивает число поражений в космосе.

19 февраля.

В субботу 17 февраля Юрий Гагарин и Герман Титов защитили дипломные работы в академии имени Жуковского. Оба выступали хорошо и получили дипломы с отличием. После защиты руководители академии и ЦПК пообедали вместе с космонавтами (были Волков, Матвеев, Горегляд, Кузнецов, Белоцерковский, Костенко и другие товарищи). Отчеты о защите помещены в «Красной звезде» и других газетах.

Сегодня утром Главком Вершинин вручил мне медаль «50 лет Вооруженных Сил СССР». Вместе со мной получили медали ветераны авиации: Руденко, Скрипко, Агальцов, Брайко, Полынин, Пстыго, Мишук, Мороз, Гудков. Славные все имена, жизнь каждого — поэма. Жаль только, что годы несутся с космической скоростью и скоро всем нам надо будет закругляться. Многие из нас излишне долго задерживаются на службе — надо уступать дорогу молодым. В ближайшие два-три года руководство ВВС должно заметно помолодеть.

В редакции газеты «Известия» провели встречу с журналистами, посвященную 50-летию Советской Армии. От ВВС были Руденко, Мороз, Пышнов, Филиппов, Гагарин, Чечнева, Василевский и другие товарищи. Встреча прошла очень хорошо. Редактор «Известий» наговорил нам кучу любезностей и вручил всем памятные медали.

21 февраля.

Вчера провели заседание Госкомиссии по комплексу УР-500К — Л-1. Вел заседание Г.А.Тюлин — он еще неважно себя чувствует, но намерен работать и даже лететь на полигон.

Основной доклад о причинах двух последних аварийных пусков УР-500К сделал Владимир Николаевич Челомей, а дополнил его Главный конструктор двигателей Александр Дмитриевич Конопатов. Причина отказа двигателей в последнем пуске точно не установлена. Их эксплуатационная надежность высокая, но тем не менее из семи пусков ракеты УР-500К с этими двигателями три были аварийными. Оба докладчика считают, что наиболее вероятной причиной отказа двигателей в компоновке второй ступени УР-500К являются преждевременное (до выхода двигателей на рабочий режим) воспламенение и локальные взрывы топлива, вызываемые его местными перегревами до 200 и более градусов. Челомей, Мишин и Конопатов предложили ряд доработок, гарантирующих устойчивый выход двигателей на нормальный режим работы. Комиссия согласилась с намеченными мероприятиями и разрешила готовить очередной пуск.

По состоянию корабля Л-1 с докладами выступили Мишин и Трегуб. Испытания корабля до сих пор не закончены, и на нем еще возникает много отказов, но учитывая, что до полета Л-1 с экипажем будут выполнены еще четыре технологических пуска и что первый же облет Луны беспилотным кораблем с возвращением его в атмосферу Земли со второй космической скоростью может на многое открыть нам глаза, Госкомиссия сочла целесообразным произвести очередной пуск в первых числах марта. Решили вылететь на полигон 27 февраля, а пуск УР-500К с Л-1 наметили на 1—2 марта (на полигоне уже полным ходом идет подготовка ракеты и корабля к пуску).

Самыми темными и наиболее трудными моментами в предстоящем полете будут корректировка траектории корабля и определение района его посадки. Мишин и Трегуб обещают поставить на последний технологический корабль специальную аппаратуру, обеспечивающую засечку трассы входа его в атмосферу с помощью «Кругов» (мощные наземные пеленгаторы — Ред.), — это даст возможность за 2—3 часа до посадки прогнозировать ее район с точностью 150 на 150 километров. Но для трех очередных технологических пусков возможные районы посадки составляют полосу шириной 2000 километров от экватора до Северного полюса (Мадагаскар, Индия, Новосибирск, Северный полюс). Обнаружить «молчащий» корабль в такой полосе и быстро найти его после посадки — дело и безумно дорогое (сотни самолетов, десятки кораблей и прочее) и почти безнадежное.

22 февраля.

Говорил с Вершининым и Руденко по вопросу о строительстве военных космических кораблей. Подробно доложил им о совещании в НТК Генерального штаба 16 февраля и о мотивах, вынудивших НТК отказаться от строительства корабля 7К-ВИ и согласиться с сомнительными предложениями Мишина. Оба маршала поначалу высказались против соглашательской линии НТК, но узнав о результатах наших переговоров с Д.И.Козловым, вынуждены были с болью в сердце проглотить горькую пилюлю.

Уже более двух недель проводятся собрания, посвященные 50-летию Советской Армии, и все хотят видеть на них не только армейских ветеранов, но и героев космоса. Поступают тысячи приветствий и приглашений, но мы не можем удовлетворить и сотой доли просьб о встречах с космонавтами, хотя они выступают почти ежедневно, а иногда и по два-три раза в день.

Вчера на совещании главных конструкторов Мишин объявил, что 26 февраля он отправляет на полигон два технологических корабля «Союз» с намерением осуществить их пуск в период с 5 по 10 апреля. Мишин опять явно торопится. Испытания парашютной системы и СЖО «Союза» еще не закончены, а морские испытания корабля даже и не начинались. В этих условиях даже при отличных результатах полета двух технологических кораблей мы не сможем дать согласия на полет с людьми. Я говорил с Мишиным по этим неотложным вопросам, но он, как всегда, легкомысленно отмахнулся от них, как от назойливых мух.

26 февраля.

23 февраля мы с Мусей были на торжественном собрании в Кремлевском Дворце съездов, а на другой день — на правительственном приеме в Кремле. На торжествах присутствовали все космонавты с женами, все члены Политбюро, все маршалы (кроме Жукова и Рокоссовского — они больны). ВВС представляли: Главные маршалы авиации Вершинин, Новиков, Голованов, маршалы авиации Руденко, Агальцов, Скрипко, Красовский, Логинов, Савицкий. Маршал А.А.Новиков серьезно болен, сильно исхудал, передвигается с помощью жены. Многие ветераны Вооруженных Сил награждены орденами, а некоторые получили очередные воинские звания. Маршалы Ворошилов и Буденный награждены третьей звездой Героя. Ворошилов выглядит плохо и почти ничего не слышит, но Буденный чувствует себя хорошо и с удовольствием принимал поздравления друзей.

27 февраля.

Вчера участвовал в заседании Межведомственного совета по космическим исследованиям под председательством М.В.Келдыша. Обсуждали проект плана космических исследований до 1975 года с помощью автоматических летательных аппаратов. Заслушали выступления Седова, Благонравова, Федорова, Зельдовича, Виноградова, Газенко, Бармина, Грингауза, Имшенецкого и других. В выступлениях академиков было много полезных дополнений к плану (в частности, В. П. Бармин внес предложение практически заняться проблемами создания базы на Луне), но в целом план недостаточно продуман — в нем предусматриваются и такие эксперименты, ценность которых очень сомнительна. Я выразил пожелание рассмотреть и уточнить восьмилетний план космических исследований, проводимых с участием экипажей пилотируемых кораблей. Келдыш заверил меня, что такой план будет рассмотрен советом в ближайшее время.

Вчера вечером долго беседовал с Валентиной Терешковой по ее просьбе. Несколько дней назад Терешкову вызвал к себе секретарь ЦК КПСС Б.Н.Пономарев и предложил ей занять пост председателя Комитета советских женщин (вместо Н. Поповой). Валя напугана этим предложением и очень просила помочь ей отказаться от этого почетного поста. Три года назад, когда решался вопрос о том, чем заниматься Терешковой после полета, я настоятельно рекомендовал Вале готовить себя к большой общественно-политической деятельности. Я говорил ей, что как бы она ни старалась, но после окончания академии имени Жуковского она будет всего лишь рядовым инженером, каких у нас тысячи. Я пытался убедить Валю, что ничего существенно нового в космонавтике она уже не сделает, а на общественно-политическом поприще в масштабе Союза да и всей планеты она могла бы внести большой вклад в борьбу за мир, с блеском представляя советских женщин на всех международных и всемирных форумах. Тогда Валя не прислушалась к моим доводам и поступила на учебу в академию. Вчера мы с ней были вынуждены вернуться к этой теме с той лишь разницей, что к моим советам присоединились и рекомендации ЦК партии.

Я еще раз обстоятельно объяснил Терешковой необходимость активизации ее общественной деятельности, стараясь убедить ее в том, что, выступая с высоких государственных трибун, она могла бы оказать огромную помощь делу освоения космоса в нашей стране. Но Валя осталась на прежних позициях: она за окончание академии и за продолжение работы в ЦПК. Мотивируя такое решение, она ссылалась на свои болезни и недомогания, участившиеся в последние два-три года, на желание лично участвовать в воспитании Аленки (у нее слабенькое здоровье, она часто болеет, а няни нет), на необходимость укрепления семьи (частые поездки за границу и работа в Москве могут нарушить сложившиеся порядки в быту). Валя со слезами на глазах умоляла меня не отпускать ее из Центра, уверяя, что новая работа может погубить ее. Не хотелось, но пришлось согласиться с упорным желанием Терешковой продолжать работать в ЦПК. Обещал Вале оказывать всяческую помощь.

28 февраля. Тюра-Там.

На самолете Ту-124 прилетели на полигон. Летели южным маршрутом с дозаправкой в Астрахани (по северному маршруту очень плохая погода). На Волге и Каспии еще лед, в районе полигона кое-где белеет снег, Сырдарья тоже еще скована льдом.

На аэродроме нас встретили генерал-лейтенант Долгушин, «молодой генерал» Анатолий Семенович Кириллов (получил звание генерал-майора 23 февраля), начальник штаба полигона и другие товарищи. Вместе со мной прилетели Гагарин, Быковский, Воронов, Севастьянов и специалисты из ЦПК (почти одновременно с нами из Москвы в Евпаторию вылетела другая половина группы «Л-1» во главе с А.А.Леоновым). Разместились в домике космонавтов (в новой гостинице «Космонавт» не закончена меблировка комнат). Приближение весны на полигоне почти не ощущается: температура 10 градусов ниже нуля, местами еще держится снег, дует сильный ветер. Мишина и Челомея здесь пока нет — работой по подготовке ракеты руководит Ю.Н.Труфанов, а за подготовку корабля отвечает Евгений Васильевич Шабаров. Все работы ведутся по графику из расчета пуска корабля Л-1 2 марта с целью облета расчетной точки, удаленной от Земли на 330 000 километров.

29 февраля.

Космонавты занимались сегодня изучением документации корабля Л-1 и технических особенностей ракеты УР-500К, а я с генералом Долгушиным и группой офицеров изучал возможность кинофотосъемок с борта самолетов начального участка полета ракеты. О проведении таких съемок просил В. Н. Челомей, а также Г. А. Тюлин. Сложность этого дела состоит в том, что Челомея интересует 126-я секунда полета (отделение первой ступени), — в этот момент ракета будет находиться на высоте 41 километр и на удалении 47 километров от старта, и даже при идеально точном выходе самолетов в расчетную точку съемки расстояние между ними и ракетой составит 35—40 километров, а снимать с такого расстояния обычными кино- и фотоаппаратами — дело почти безнадежное. Было бы целесообразно оборудовать 2—3 самолета длиннофокусной аппаратурой и уверенно проводить съемки за облаками в целях контроля полета ракеты и разделения ее ступеней (подобные съемки, по-видимому, потребуются при стартах Н-1 и других мощных носителей). Пока же решили попробовать заснять подъем ракеты УР-500К обычными аппаратами для приобретения необходимого опыта съемок. С этой целью я приказал генералу Долгушину выделить два самолета Ан-12 и один Ту-124: подготовить и оттренировать их экипажи.

Воздушная разведка доложила, что все Аральское море покрыто льдом (особенно толстый лед у берегов). Ледокола на Арале нет, и морские суда, предназначенные для поиска и эвакуации космических кораблей, не могут выйти в море. Вероятность посадки в акватории Арала небольшая, но у нас один корабль уже тонул в нем, и мы обязаны сделать все, чтобы в случае попадания Л-1 в море быстро спасти его. В данной конкретной обстановке для эвакуации корабля можно будет использовать только вертолеты. Вертолет Ми-6 имеет внешнюю подвеску длиной всего 9 метров, а по опыту подъема корабля с воды требуется для обеспечения безопасности удлинить подвеску до 20 метров. Я дал задание подготовить удлиненную подвеску и провести ее испытания.

Все средства поиска и эвакуации корабля Л-1 уже сосредоточены на аэродромах и готовы к работе. Поскольку предстоит полет беспилотного корабля, то его поиск будем осуществлять только в основном районе посадки — круге радиусом 500 километров западнее Караганды. В запасных районах посадки (Индийский океан, Индия, Иран и другие страны) поисковых средств у нас пока нет: в случае спуска корабля за пределами основного района посадки он будет подорван.

далее
к началу
назад